ДП: Сколько уже выпусков вы отредактировали?
ТО: Вообще восемь, но произошла странная история - я застрял на неделю в Финляндии,- получается, что шесть. Россия отказалась дать мне визу, т.к. не могли найти места для штампа в паспорте. А Британское посольство в Хельсинки делали все очень медленно и поэтому я там застрял и пропустил два номера. Но, слава богу, Мэт Браун, наш художественный редактор и очень опытный журналист, все сделал.
ДП: Британский подданный, как попал в Россию и еще и добился здесь таких успехов в карьере.
ТО: Насчет успехов в карьере пока рано говорить. Я окончил университет в Англии по специальности <Кино и литература>. Хотел изучать языки, даже два языка: немецкий и русский. Приехал в Россию, начал заниматься, а потом случайно мой очень мой очень старый друг открыл благотворительную организацию в Москве. Они делали коляски для инвалидов. Я после трех месяцев в Питере начал уже в Москве работать над переводами. Конечно, я был в то время не очень хорошим переводчиком - но, подумал, что чем-нибудь помогу. А потом постоянно была какая-то работа, интересные проекты. И вот уже одиннадцать лет в России. У меня русская подруга, ребенок здесь.
ДП: Почему вас заинтересовал именно русский язык? Ведь считается, что он очень сложный.
ТО: Я много читал русской литературы. Мне было интересно. И тогда, в конце 93-го, это было:
ДП: Модно?
ТО: Нет, не модно, просто тогда в Англии это все казалось какой-то экзотикой. Россия еще была не так понятна. И в то время мало еще кто так ездил в Россию работать. Но интерес был.
ДП: А какой любимый русский писатель?
ТО: Тогда в Англии можно было прочитать только русских классиков. Я читал Гоголя, Достоевского.
ДП: В оригинале?
ТО: Нет, я только-только в то время начал изучать русский.
ДП: То есть вы приехали в Россию почти без языковой базы?
ТО: Да, приехал, начал жить в коммуналке. Пытался общаться. На самом деле в школе у меня было очень плохо с языками. А тут мне достаточно быстро все далось. Плюс я буквально за первую неделю в России нашел очень хороших друзей, с которыми общаюсь до сих пор.
ДП: Я знаю, что кроме журналистики, вы занимаетесь еще и кинематографом. Что было в начале: журналистика или кино?
ТО: Сначала кино. В середине девяностых было несколько иностранных проектов и я учувствовал в них: <Распутин>, <Анна Каренина> и другие. Потом американцы перестали в России работать. И стали доходить до такого абсурда, что, к примеру, для работы над фильмом <Шакал>, который снимался в Хельсинки, съемочная группа восстанавливали на улицах финской столицы образ Москвы. Привезли из России огромное количество <Жигулей>, развесили указатели. Посчитали, что это дешевле, чем снимать в России.
ДП: В какой роли вы выступали в кино-проектах?
ТО: Я перепробовал многое в кино. Начал как дублер, но очень быстро заметили, что я намного ниже ростом, чем Алан Рикман, и меня взяли просто как помощника. Потом я очень долгое время работал как руководитель бригады, которая собирала различную технику и пригоняла ее из Финляндию. Был ассистентом режиссера, исполнительным продюсером, литературным переводчиком: переводил сценарии, титры. Как режиссер я снял фильм о том, как снимался <Брат-2>. О фильме <Брат-2>, кстати, очень много теплых воспоминаний. Я работал в той части фильма, которая снималась в Чикаго. Моя задача была договориться с местными продюсерами в Америке. Все это происходило как раз после кризиса - денег не было, и мы работали, практически на энтузиазме.
ДП: Я знаю, что и в качестве актера на съемочной площадке вы тоже поработали.
ТО: Ну, это громко сказано. Просто поскольку я носитель английского языка, мне очень часто предлагают играть какие-то роли. Я не думаю, что это потому, что я великий актер. Я очень много на английском озвучивал фильмов. Меня зовут, потому что у меня как у носителя английского языка, нет русского акцента.
ДП: Когда вы только приехали в Россию, наверное, и мысли не было о том, что будете заниматься кинематографом и журналистикой.
ТО: Вы знаете, в России я очень мобилен в своей карьере. Если бы я работал в Англии, то мне бы сразу после университета пришлось бы выбрать определенное направление в карьере. И может быть через пятнадцать лет, я бы смог заниматься, к примеру в кино, тем, чем я занимаюсь здесь. Я как носитель английского языка могу организовать какие-то съемки зарубежом. Или, к примеру, в журнале Pulse нужен был англоязычный редактор - позвали меня. То есть, я оказался в нужное время в нужном месте.
ДП: О журнале Pulse. Вы были в проекте с начала его существования?
ТО: Я пришел как переводчик на втором номере. И достаточно долго переводил. Потом работал редактором английской версии. Уходил на время: работал в кино, в редактором отдела бизнеса. А потом вернулся в Pulse главным редактором.
ДП: Редакторскую колонку вы сами писали?
ТО: На русском? Нет, я писал на английском, а потом мы с моим другом Кириллом Алексеевым, преподавателем древнемонгольского языка СПбГУ, переводили на русский.
ДП: В Pulse работают только русские журналисты?
ТО: В Pulse такая ситуация, что изначально главным редактором там был англичанин. Тогда журнал был, в основном, для иностранцев. Потом аудитория расширилась , появилось очень много русских читателей, и ориентиры немного сместились. Когда главным редактором стал Иннокентий Иванов, стали переводить с русского на английский. В отличии от Pulse, в пишется все на английском. И большинство наших читателей - это иностранцы в России. Хотя, у нас огромная русская аудитория. Наша аудитория делится на основные две части. Это разовые туристы и иностранцы, которые живут и работают в Питере. Плюс нашими читателями являются и русские, которые интересуются альтернативной информацией, подача которой отличается от традиционной российской подачи новостей. 60% читатели - русские.
ДП: А зарубежом есть возможность каким-либо образом получать информацию из ?
ТО: Только в электронном виде с помощью Internet. И это тоже огромна аудитория. Мы получаем очень много писем от людей из США, Англии и других стран, которые нас читают и хотят высказаться по поводу наших материалов. На самом деле SPb Times - это третья газета в мире, которая создала свой Internet-вариант. И мое мнение, что у электронной версии огромный потенциал для развития.
ДП: Вы читаете русские газеты?
ТО: Да.
ДП: В таком случае, если условно поделить прессу на западную и российскую, к чему ближе ?
ТО: Конечно на западную прессу. На западе существуют очень жесткие правила того, каким образом строится материал, как располагается материал, в каких рубриках и т.д. Можно ли привносить в статьи свое личное мнение, где должно иметься мнение эксперта обязательно, а где журналист может и сам высказаться. Все факты стараются излагать максимально объективно. Абсолютно четких рамок, конечно, нет, но все стремятся именно к этим стандартам. стремиться к западным традициям.
ДП: Я думаю, в этом должна состоять некоторая проблема для вас как для редактора. Ведь российские журналисты к таким строгим рамкам не привыкли.
ТО: Я не могу сказать, что у русских получается что-то гораздо хуже, чем у западных. У меня нет такого опыта. И ведь это касается в большей степени самого журналиста и его склада ума.
ДП: Журналисты - это и русские и иностранцы. Кого больше?
ТО: Есть три редактора. Они все иностранцы. Все журналисты русские.Но ведь если открыть , и посмотреть на подписи к статьям, то это, в основном, иностранные имена и фамилии.
ДП: Материалы вообще в только оригинальные?
ТО: Нет. Во-первых, у нас есть . Очень много иностранных журналистов там. Мы можем брать материалы у них. В Москве очень большая команда. Мы берем материалы из Associated Press и других информационных источников. Мы подсчитывали, какой именно процент оригинальных материалов в . Эта цифра составляет 50%.
ДП: С Москвой обмениваетесь материалами? Или может быть это одностороннее сотрудничество.
ТО: Москва у нас берет материалы тогда, когда какие-то значимые события происходят в Питере, наши журналисты об этом пишут, и Moscow Times вправе этим распоряжаться. Хотя у них присутствует некая доля <московского снобизма>,- ну что там у них в Питере может происходить?
ДП: Кстати, о Москве и Питере. Вы же, наверное, знаете, что существует некое негласное противостояние между двумя столицами. Вам где больше нравится?
ТО: Я очень много работал в Москве. И когда только приехал, мне жутко не понравилось. А вот в последнее время там очень все изменилось, стало намного чище и красивее. И мне в чем-то стало даже в Москве больше нравиться, чем в Петербурге. Но, не смотря на это, мне нравится и Санкт-Петербург. Мое любимое место в Питере - это Петроградская сторона. Я очень долго там жил и мне очень нравится архитектура. На островах люблю гулять.
ДП: Life-style журнал Pulse и абсолютно серьезная газета . Переход очень резкий. Сложно было?
ТО: Я уже ведь работал в и понимал, куда я иду. Тут дело в каких-то технических моментах. В life-style журнале редактор получает фотографии и тексты, отдает это все дизайнеру, и уже дизайнер занимается тем, чтобы все хорошо выглядело. В нужно задумываться о том, как разместить на полосе все согласно установленным размерам и так далее. Но ведь тоже самое я прошел, когда работал редактором бизнеса.
ДП: В Pulse как отреагировали на уход?
ТО: Было грустно немного уходить. Я их всех там очень давно знаю и ко всем хорошо отношусь. Я, на самом деле, долго на одном месте никогда не работаю. Полтора года в Pulse для меня вообще рекорд. Но в я собираюсь остаться надолго. Хотя, надеюсь, что у меня будет возможность заниматься и кино-проектами. Мне важно быть мобильным.
ДП: В таком случае, если вероятность того, что вы вернетесь в Англию? Ведь Робин Манро после ухода из уехал на родину и, скорее всего, строит свою карьеру там.
ТО: Да, он сейчас работает во второй по статусу газете Новой Зеландии. Его контракт закончился, и он уехал. Я уезжать не собираюсь.
ДП: Спасибо за интервью.
Интервью взяла Плечева Дарья (октябрь, 2005 год, Санкт-Петербург)
(С) Карта СМИ Санкт-Петербург.
Материал принадлежит "Карта СМИ", перепечатка, копирование, публикация без авторизованного разрешения - не является законной, и может послужить поводом обратиться к нашим партнерам "Усков и Партнеры" ((812) 388-6217) для совершения необходимых действий по защите наших прав. Не воруйте.